— Ублюдки! — выдохнул Глеб.

В ответ — только улыбки. Я толком не знал этих людей, не знал наверняка их возможностей — но что-то подсказывало, что ни одного по-настоящему сильного колдуна среди них не было. Сильные не сбиваются в стаи — это удел слабаков. Однако этих слабаков было много, и все они вооружены.

— Даю последний шанс передумать всем, кто здесь, — сказал я, оглядывая толпу. — Иначе каждый из вас сегодня встретится с Темнотой.

Гости вокруг посмеялись моим словам как изящной светской шутке. Парни-горничные продолжали вежливо целиться нам в головы, глядя на нас как на уток, которых собираются вскорости подстрелить. От немедленной радости охоты присутствующих удерживали лишь остывающий ужин и предоставленная нам фора. Подхватив Агату с обеих сторон, практически оторвав ее от пола, по которому на своих дурацких каблуках она еле передвигалась, мы метнулись к выходу. Вслед нам не бросился никто — лишь проводили глазами.

Втроем мы выскочили из дома. Площадка перед крыльцом, где до этого стояли машины, оказалась девственно пуста.

— А где наша машина? — нахмурился Глеб.

— Ну очевидно же, они хотят не сафари.

— Без обид, конечно, — пробурчал друг, — но у твоего отца были просто отвратительные друзья!

Ep. 19. Охота на Черной скале (II)

В гостиной царила тишина — лишь вилки и ножи клацали по тарелкам, пока гости и сам хозяин неспешно поглощали ужин, смакуя каждый кусочек, предвкушая — ведь самая вкусная часть, ради которой тут все собрались, была впереди. Первые лучи заката, проникнув в окна, пробежались по просторной гостиной загородного дома, и Садомир улыбнулся.

— Ну что, господа, пора, — сообщил он, промакивая губы салфеткой.

Работавшие на него парни тут же расторопно убрали посуду, а затем вынесли из кабинета огромную карту имения и раскатали по столу. Под нетерпеливые взгляды гостей один помощник барона достал из черного чемоданчика поблескивающий хрустальный шар, а другой помахал в воздухе пропитанной краснотой салфеткой. Кровь на вид была совсем свежей.

— А вы уверены, — спросил один из гостей, — что они не бросят девчонку? Без нее у них больше шансов.

— Конечно, не бросят, — усмехнулся хозяин. — Стыдитесь, господа! Охотник должен хорошо знать свою цель.

Шарик поставили на салфетку и покатали по ней, давая ему напитаться краснотой. Пара мгновений — и за хрустальными стенками, как в ритме сердца, запульсировали алые капли. Следом один из помощников барона поставил шарик на карту и подтолкнул, и тот покатился широкими кругами, будто нащупывая траекторию, съезжая все больше вниз, все дальше от дома, все ближе к скале.

— Далеко ушли, — заметил еще один гость.

— Молодые, бегают быстро, — ухмыльнулся другой.

Круги становились все уже, пока шарик все увереннее смещался к темному кресту на карте.

— Они что, около могильника? — нахмурился третий. — Это проблемой не станет?

— Да с чего бы? — небрежно отмахнулся Садомир. — Он никогда не был проблемой…

— Ну что, что они делают? — нетерпеливо спросил топтавшийся рядом Глеб, пока я с помощью Ву наблюдал за оставшимися в доме людьми.

Шарик наконец прекратил блуждать по карте и завертелся волчком, показывая наше местоположение. Обалденно честная охота, конечно. С тем же успехом могли просто посадить нас в вольер. Где бы мы тут ни спрятались, нас везде найдут. Без машины за пределы имения быстро не убраться, да и заблудиться легко — лес большой. Помощь не вызвать, сеть не ловит. Оставалось лишь занять позицию получше, но, с учетом всего, мы у них как на ладони. Еще и Глеб рядом не умолкал, мешая сосредоточиться.

— Не мельтеши, — бросил я, подсчитывая через Ву всех участников этой ночной охоты.

Судя по тому, как все жмутся друг к другу, охотиться они будут всей сворой — а значит, никого сильного среди них нет. Да и вряд ли бы Садомир захотел видеть рядом кого-то сильнее себя — думаю, этого он вдоволь натерпелся с моим отцом. Так что колдуны там были по градации отца от «никаких» до «кое-каких» в лучшем случае. Однако численный перевес все равно на их стороне — двадцать восемь против трех. Да еще и собаки, включая одного милого бладхаунда, нанюхавшегося нас настолько, что он не хуже чудо-шарика возьмет след. Закат освещал лес вокруг багровыми лучами, словно заливая его кровью. Еще немного — и за нами пойдут с собаками, чтобы травить как зверей. К этому моменту нужно срочно определиться, как мы будем защищаться.

— Не могу больше! — простонала рядом Агата, переступая с одной обмотанной розовой тканью стопы на другую.

Ее высоченные каблуки мы выбросили практически сразу — она на них не то что бегать, даже ходить-то еле могла. До разумного предела оборвали ее пышный подол и намотали лоскуты ей на ноги. Но все равно скорость у подруги была как у раненой антилопы, и в итоге большую часть пути мы по очереди тащили ее на себе. Спрятать бы ее где-нибудь, но розовое платье-пирожное отовсюду смотрелось как идеальная мишень.

— Все, я уже не могу! — ведьмочка рванула к ближайшим кустам.

— Ты куда? — практически хором спросили мы.

— Слушайте, — отозвалась она, нервно подпрыгивая на месте, — это вы там где-то по дому ходили, а я, пока они не вытащили пушки, пила вино! Так что мне реально надо! Туда! — и выразительно махнула в густые заросли.

— Далеко не уходи, — кивнул я.

— И поторопись! — напутствовал Глеб. — Нас вообще-то убивать собираются.

— К этому моменту я вернусь, — пообещала подруга и нырнула в зелень.

Однако не прошло и пары мгновений, как из-за кустов раздались сухой зловещий треск веток и отчаянный девичий визг. Не сговариваясь, мы бросились на крик и буквально через десяток шагов уперлись в края широкой ямы, которая была наспех засыпана сухими ветками и куда умудрилась угодить Агата. И теперь подруга визжала не переставая, пытаясь выбраться из горы мертвых тел, молча лежавших вокруг.

Казалось, вся яма состояла из одних трупов — полуразложившихся и еще совсем свежих. Все изувеченные, простреленные, изрезанные, искусанные клыками гнавшихся за ними собак — трупы жертв, тех, на кого поохотились эти охотники и чьи головы, видимо, не были удостоены чести оказаться на стене хозяйского кабинета. Теперь все эти тела лежали здесь, сваленные одно на другое — без погребения, как какой-то компост, мусор.

Подхватив за руки, мы торопливо вытянули наружу Агату, визг которой перешел в испуганные вскрики и крупную дрожь. Воздух вокруг ощущался тяжелым, плотно пропитавшимся смертью.

— То есть, по его мнению, — процедил Глеб, зло глядя на эту темную забитую трупами яму, — и мы тут должны быть?

— Ну, вы да. А я нет. Я у него в кабинете.

По ногам тянуло потусторонним холодом. Земля вокруг сочилась густыми черными каплями — однако, что творилось в самой могиле, сложно было сказать. Последние лучи заката падали в темноту и тонули в ней, не освещая дна, не давая представления ни о глубине этой ямы, ни о числе тех, кто угодил в нее. Сколько их здесь? По ощущениям, целая армия. Со стороны Садомира было весьма неразумно оставлять такое место, уже настолько пропитавшееся скверной, просто так — без присмотра.

Стоя на самом краю огромной могилы, я явно чувствовал звенящее внутри нее недовольство, звенящую ненависть. Казалось, крикни над этой ямой — и в ответ раздадутся болезные крики и вопли всех жертв, которых насильно бросили Темноте и чьи неупокоенные тела и души до сих пор жаждали отмщения.

Вход на ту сторону здесь был не просто открыт, он был распахнут настежь для любого желающего — только ногу не туда поставь. Это было то самое кладбище, которое я уже некоторое время искал, а сейчас оно, можно сказать, пришло ко мне само. Надо же, какая удача.

Я склонился над ямой, всматриваясь в неподвижные безмолвные тела — холодные, разлагающиеся, однако еще не потерявшие самого главного. Темнота не способна дать им покой, а я могу — причем теперь с «Седьмыми Вратами» я могу дать им гораздо больше, чем просто покой.